Дворянское общество и его отношение к основанию новых университетов

Мы видели, следовательно, те задачи, которыми руководствовалось правительство при создании университетов; теперь нам интересно остановиться на отношении общества к факту создания новых университетов, рассмотреть степень его понимания насущных потребностей высшего образования. Оставив в стороне Московский университет, который уже имел свои традиции, и основанные на окраинах университеты Деритский (стоявший в культурной преемственности с латино-шведскими университетами) и Виленский, мы остановимся на основании Харьковского и Казанского университетов¹⁾. При создании первого из этих университетов невольно бросится в глаза факт общественной инициативы; лишь благодаря ей, благодаря крупным денежным пожертвованиям дворянства, Харьков, споривший с другими южными городами, получил университет. Но всякое априорное заключение о сильно развитой общественности и высоком культурном уровне местной дворянско-помещичьей среде будет ошибочным и опрометчивым.

Конечно, отдельные высокоинтеллигентные люди, как В. Н. Каразин в др., вполне ясно и сознательно шли к определенной цели, вполне стояли на высоте понимания задач высшего образования. Отнюдь нельзя сказать того же о дворянской массе. Подобно правительству, проводившему с начала XVIII века свою точку зрения, дворянство оставалось верным старым традициям и всему предпочитало военную карьеру, как наиболее “благородный” род занятий. Харьковское дворянство прежде, чем просить университет, хлопотало об открытии кадетского корпуса. И лишь кипучая деятельность Каразина, его пламенные речи побудили дворянство ходатайствовать об открытии высшего учебного заведения. Характерно, что в первоначальном проекте, выработанном Каразиным и одобренном дворянством, — в “Предначертании о Харьковском Университете” предположено, в ряде других девяти отделений, отделение военных познаний. На торжественном открытии университета профессор Белен де-Баллю произнес на французском языке речь “О необходимости наук для всех государственных званий и в особенности военного”. В качестве уступки разочарованному дворянству, не получившему “военного факультета”, на отделении физических и математических наук была учреждена кафедра военных наук. Но все же харьковское дворянство было культурнее других и способствовало развитию просвещения в Слободской Украине.

Совсем другая картина представляется нам при основании Казанского университета. Главной причиной, побудившей правительство создать здесь рассадник высшего образования, было то обстоятельство, что в Казани существовала гимназия, основанная еще при Елизавете. По мнению главного училищ правления, для университета являлась здесь подготовленная почва; но, как мы увидим дальше, это присоединение университета к гимназии пагубно отразилось на судьбах первого и надолго помешало правильному функционированию академической жизни. Казанское общество, в громадном большинстве малокультурное и погруженное в непробудную спячку, весьма пассивно отнеслось к правительственному намерению открыть университет.

Однако и в Казани некоторая часть дворянской “интеллигенции” сочла долгом выразить свои пожелания и подала соответствующее заявление в главное училищ правление. Документ этот является типичным образцом сословно-дворянского мышления; прежде всего в нем говорилось: “Учреждение университетов должно наиболее клониться к просвещению юношей дворянского сословия, занимающего важнейшие должности в государстве”. Далее, как обычный лейтмотив, выдвигается необходимость преподавания военных наук: “В университетах необходимо преподавание наук: воинских, чтобы отвратить издержки, соединенные с учреждением в некоторых губерниях военных училищ, а равным образом и для того, чтобы от разделения образования на гражданское и военное не вкралось излишнее и вредное по своим действиям пристрастие к одной из государственных служб в ущерб другой”. В последнем случае звучит опасение, чтобы университет не отвлекал дворянство от его обязанностей “noblesse d'epeе”. Но этот акт казанского дворянства, не подкрепленный никакой существенной помощью, мало повлиял на план открытия университета, да и сам по себе является лишь необходимой отпиской. Мы думаем, что этих двух красноречивых примеров достаточно для характеристики отношения дворянского общества к факту открытия университетов.

И в целом получается довольно оригинальная комбинация: правительство с очень определенной, узкоутилитарной точки зрения основывает университеты, но дает им либеральные уставы; дворянское общество пассивно относится к насаждению высших знаний, но всякий раз считает своим долгом подчеркнуть свои классовые требования и пожелания; наконец, университеты — двигатели науки и просвещения в теории, автономные и независимые по уставу, не могут на практике ни выполнять свои культурно-просветительные задачи, ни обеспечить свою свободу.

На двух последних обстоятельствах мы позволим себе остановиться несколько подробнее. Большой интерес в этом отношении представляет вопрос, как, при каких условиях и в какой обстановке начали функционировать университеты. Здесь опять любопытно будет обратиться к истории двух провинциальных университетов — Харьковского и Казанского; на них в особенно чистом виде были произведены эксперименты.

1) Петербургский университет, преобразованный из Педагогического института, начал функционировать в 1819 г.